Содержание
В Европе и США новые лидеры. Избранный президент Дональд Трамп полон угрожающих сюрпризов. В то же время диктатор РФ Владимир Путин еще повышает ставки. Ближайшее будущее Украины выглядит неопределенным. Или так только кажется? Обсудили это во время большого мероприятия NV «Украина и мир впереди 2025». Что будет решающим для украинцев и мира в 2025-м? Какое место занимает Украина среди приоритетов Америки после президентских выборов? Какой вариант гарантий безопасности является наиболее реалистичным? Что-то может побудить Россию к переговорам и окончанию войны? Насколько сейчас украинское войско зависит от волонтеров? Как не допустить расхолаживания общества разговорами о «мирных планах»? Реклама https://www.youtube.com/watch?v=4fVMgadU12o Об этом и другом во время дискуссионной панели «Страна 2025» высказались: президент Киевской школы экономики Тимофей Милованов (по видеосвязи из США), глава фонда Повернись живим Тарас Чмут, бывший посол Украины в Великобритании Вадим Пристайко, бывший посол Украины в США Валерий Чалый и общественный деятель, основатель благотворительного фонда Сергей Притула. Модерировал беседу руководитель проекта NV Виталий Сыч. NV публикует ключевые цитаты спикеров «Я разговаривал с людьми в исследовательских институтах, think-tank, или с полисимейкерами в Вашингтоне. Мои собеседники разделены на две группы. Одна — это классические, консервативные, демократические, республиканские и либеральные think-tank. Они все такие „потеряшки“ слегка, бедолаги, не знают, что делать. Например, встречался с одним миллиардером, который республиканец до кости своей. Я говорю: „Не знаю, какая у вас позиция по Трампу“. Он меня перебивает: „Я его ненавижу, это подлая личность“. Другая встреча была с людьми из религиозных кругов. Они говорят: „Маргиналы пришли к власти. Хотя нет, секундочку, скорее теперь мы маргиналы, а экс-маргиналы стали мейнстримом“. Эта группа, классический Вашингтон, готовится к худшему, у них депрессия». «Зато эйфория в кругах, которые близки к Трампу. Там просто говорят: мы пришли к власти, сейчас мы здесь наконец-то проведем такое креативное разрушение, система давно нуждается в перезагрузке. Они номинировали на ключевые дипломатические должности, и по Украине в частности, достаточно сильных людей. Некоторые из этих людей очень-очень антироссийские, прямо радикально антироссийские, но частным образом. Публично они сейчас такого не говорят». «Либеральные think-tank пессимистичны и думают, что Трамп захочет быстрого мира и просто сдаст Украину. Более консервативные think-tank к этому относятся иначе, они говорят, что сдачи не будет. Трампу нужна победа. Перед своими избирателями он должен выглядеть хорошо. Не может быть Афганистана, не может быть коллапса Украины. Но он точно недолюбливает Украину и хочет, чтобы эта проблема ушла куда-то подальше. Погружаться в тему особо не желает, но будет пытаться все быстро решить. Ожиданий, что решит за 24 часа, за неделю или за месяц, нет. Люди называют сроки два, три, шесть месяцев». «Трамписты уже сейчас изнутри разрушают Америку. Например, проходил один бюджетный билль, и они из него вытаскивали в последний момент финансирование определенных агентств. Хотя у них еще юридической власти нет, но они влияют через бюджетный процесс. Более классические республиканцы говорят, что у трампистов первые два года будет запал, им дадут поломать достаточно много всего, они будут создавать что-то новое, будут уменьшать бюджетные расходы, вести торговые войны, но это скорее всего будут больше угрозы, чем настоящие войны. Но через два-три года они забуксуют, их притормозят в судах и на новых выборах, mid-term election, и все будет не так весело. То есть, что они успеют сделать за полгода, может, за полтора-два, то и будет. А дальше система их припаркует». «Существует большой миф о масштабе и объеме влияния благотворительных организаций на обеспечение Вооруженных сил. Объективно, Силы обороны — это более 1,1 миллиона человек, которые каждый день потребляют огромное количество ресурсов. Это миллиарды, возможно, не гривен даже. Боеприпасы, топливо, денежное обеспечение, техника. Не государство Украина это оплачивает и обеспечивает в большей степени. Это все средства партнеров. И на этом фоне доля волонтерской помощи в денежном эквиваленте является минимальной. Но есть важное „но“. 14 миллиардов от Повернись живим — небольшие средства для войны. Но отправленные в конкретный момент времени в конкретные руки, под конкретную операцию, на конкретный участок фронта, они позволяют влиять на эту войну стратегически. Очевидно, мы не закроем и никогда не ставили себе задачу закрыть все потребности войны, армии или государства. Но подставить плечо государству в правильный момент времени — это наша работа. И мне кажется, мы ее делаем хорошо». «Конечно, поле боя трансформируется, как и наша работа. В начале полномасштабки всем надо было все, и все делали все. Сейчас три ключевых приоритета, с которыми к нам приходят, — это оружие, новые пикапы и мавики. Под оружием имеется в виду коллективное пехотное вооружение, 82-мм, 120-мм минометы, МК-19, крупнокалиберные пулеметы. То, чем воюет пехота в обороне или в наступлении, то, что регулярно теряется из-за контактных боев, обстрелов, из-за FPV». «Четвертый приоритет, как ни странно, — большие сложные решения. Командные пункты Patriot, командные центры F-16, аппаратные связи для противовоздушной обороны, командные пункты беспилотных авиационных комплексов, надводных, воздушных, наземных. Комплексные решения, которые мы, как организация, можем реализовывать, а государство пока занимается другим». «Украинский ОПК ожил и масштабировался в разы, и с каждым годом войны все больше. Если мы говорим о беспилотном кластере в целом, если мы говорим о бронетехнике, о связи, о средствах РЭР и РЭБ, то имеются предпосылки, что после завершения войны Украина может стать одним из лидеров в этих отраслях для мира. Мы не будем делать самое лучшее, но мы будем делать самое оптимальное с точки зрения „цена-качество“ и то, что проверено реальной войной». «Создаваемая сейчас коалиция европейских партнеров — это примерно то, о чем многие эксперты говорили еще года два с половиной назад. Что путь в НАТО нам будет перекрыт, и нам надо пытаться создать так называемую коалицию решительных. Есть такой механизм, когда не все НАТО соглашается на определенную операцию, например, как было в Ираке. Находят страны, которые, исходя из мандата ООН, принимают меры для индивидуальной или коллективной защиты. Кстати, Североатлантический договор позволяет это. Постепенно, спустя два года потерянного времени, мы приходим к тому, что нам надо формировать такую группу. Сейчас это гораздо сложнее сделать, чем раньше, но выглядит так, что это ближайшее, что может напоминать гарантии безопасности». «Я был, честно говоря, несколько разочарован риторикой по результатам визита министра обороны Великобритании Джона Хили в Киев. Он сказал, что мы должны создать максимально мощную позицию для переговоров. Хочу напомнить, что Великобритания была единственной страной, которая до этого так не говорила. Их сигнал был очень прост: Украина должна победить, Россия должна проиграть. И это тянулось всю эту войну. Почему даже Британия меняет риторику, я понимаю. Смена правительства, приход лейбористов, у которых определенная история, социалистические корни и так далее. Они начали замечать, что они единственные в Европе с такой жесткой позицией. Я бы просил наших британских друзей: да, в этот момент нам нужно и оружие, и деньги, но именно от Британии нам нужно, чтобы вы оставались с нами, чтобы вы подталкивали другие нации давать ракеты, танки, организовывать учения и так далее. Сейчас нам нужно, чтобы эта позиция не падала в ранге приоритетов». «Очевидные изменения в отношении Дональда Трампа и его окружения к Украине происходят уже сейчас. И я думаю, что эти изменения будут и дальше происходить по мере осознания реальности. Каждое столкновение с реальностью будет производить впечатление на ту группу людей. Не исключаю, что эта группа будет меняться, как это было во время первого прихода Трампа. Он набрал сначала очень интересных людей, а потом они все скатились к тому, что называется „Yes, man!“. Если Россия сохранит свою нынешнюю позицию, можно ожидать, что разочарование в группе вокруг Трампа будет увеличиваться. Далее надо понять, в какую сторону они пойдут. Как это было с Северной Кореей, просто умоют руки и скажут: „Ну, мы попробовали все, Европа, занимайтесь этим дальше“? Или это действительно будет воспринято если не как угроза интересам, то как персональное оскорбление?» «Лучшее, на что можно было бы рассчитывать, что изменило бы многое в наших расчетах и расчетах наших партнеров, — это остановка продвижения российских войск. Я не рассчитываю на победу в 2025 году, но именно такой фактор повлияет на многие расчеты, включая настроения, которые существуют в обществе». «Нынешний Дональд Трамп будет другим президентом, чем во время первого срока. Это будет президент, который не будет слушать практически никого из советников. Он будет принимать решения, сначала делать, а затем корректировать сделанное. Надо быть готовым к таким его быстрым, реактивным действиям». «Хорошо или плохо, что пришел Дональд Трамп? Я вам скажу так: Трамп — это возможность и риск. Есть все шансы перейти к более решительным действиям. Мой прогноз следующий: установление режима прекращения огня. Это не мир, не справедливый мир, даже не перемирие, а просто ceasefire. Пройдет время — и потом это развалится. И где-то через полгода мы увидим план новой администрации. Не раньше». «Вернулись люди из его команды 2016 года. И поверьте, это не самые большие ценители Украины. Ожидать, что отношение в целом к Украине будет у Трампа другим, вряд ли стоит. У него остался такой осадок, который не удалось изменить общением с ним очень многих наших представителей. Этот осадок связан, я так понял, с попыткой его семьи получить бизнес и купить землю на западе Украины под курорт. Еще с тех времен отношение к Украине у них сформировано». «Был у меня опыт общения с Путиным, неоднократно. Это человек, который изменился странным образом. Чего стоят только его заявления: давайте потренируемся, выберите мишень в Киеве, а мы стратегической ракетой туда ударим и увидим, как вы сможете вашими системами THAAD или другими ракету поймать. Это психические проблемы. Я не могу влезть ему в голову, очень сложно сказать, что он может сделать. Тот Путин, с которым я общался, мало врал, а сейчас он врет. Он является частью ИПСО, он является сам участником информационных операций. Но я точно знаю одно из опыта работы на российском направлении и общения с российскими делегациями. Они уважают только силу. Если ты им силу показал или намерения ее применить, тогда можно о чем-то говорить». «Российское поражение в Сирии очевидно показало, что все их надувание щек — это блеф. Это катастрофическое поражение нашего врага, к которому причастны украинские воины. Никогда бы сирийские повстанцы не победили, если бы не поражение России здесь. Если говорить о 2025 году, вероятность применения тактического ядерного боезаряда или его испытания очень велика. И это тот психологический фактор, который может изменить ход мышления европейцев и американцев. Для меня признаком крысы, загнанной в угол, будет испытание в России ядерного оружия. После этого будет поражение России. Моментально». «Как по мне, лучший план Украины на 2025 год — прекратить говорить о мирном плане. Фраза „Хочешь мира — готовься к войне“ в нашем случае является максимально актуальной и рациональной. Публичные обсуждения любых вариантов мирного плана страшно расхолаживают общество. Мы уже проходили в 2022 году розово-сиропные заявления отдельных персонажей о „двух-трех неделях“. На кратковременную перспективу это дает надежду и вселяет оптимизм. Через некоторое время появляется большое разочарование в обществе, которое и так сейчас находится в максимально триггерном положении. Когда люди слышат разговоры о мире, когда социологические опросы ретранслируют через средства массовой информации, людям кажется, что он вот-вот, где-то скоро, сам по себе должен наступить. А его и на горизонте не видно». «Назовите мне хотя бы одну причину, почему кацап должен остановиться? Он достаточно нормально прет на Донбассе. Он представляет угрозу даже на стабильных участках фронта, на Запорожском или на Херсонском направлении. У нас в Курской области осталась половина от того, что мы взяли на пике. Кто может вообще хоть какую-то гарантию давать, что, даже сев за стол мирных переговоров, Путин не будет бить ракетами по украинским городам?» «Я помню, когда подписывались Минские соглашения, это существенно отражалось на волонтерских сборах. Потому что люди такие: о, мир, ну наконец, сейчас все закончится, можно направить свое внимание на что-то другое. Нам надо направлять каждый килоджоуль энергии на то, чтобы сегодня и сейчас не забывать о том, что где-то погибает украинский солдат. И наша задача — сделать так, чтобы этих страшных новостей было меньше». «И второе. Надо прекращать говорить о выборах. Потому что в обществе сейчас очень много таких разговоров. Выходят какие-то кудрявые персонажи, место которым на зоне, и начинают рассказывать снова о радикалах, о „смене названий городов и улиц“ и так далее. Многие трактуют это как начало избирательной кампании. А самое страшное, что происходило всегда в украинском обществе, — это предвыборная гонка. Потому что она не несет никакого объединяющего элемента. Наша задача — держать то единство, которое хоть немного теплится в украинском обществе, не позволить нас разделить на группы по интересам. Волонтерская среда пытается это делать. Мы попросили людей задонатить тысячу Є-підтримки на армию, не только на наш фонд. Мы порекомендовали девять фондов, в чьей надежности и добропорядочности убеждены. И это классно, это круто, это про объединительный эффект, про синергию». «Когда нас спрашивают, что вы думаете про 2025 год, я всегда отвечаю: наш фонд разрабатывает стратегию на него как на год горячей войны. Я большой сторонник заниженных ожиданий. Почему-то ментальность украинцев заточена на то, что все варианты, которые мы разрабатываем, — о том, что все будет хорошо. Надо отталкиваться от того, что все может быть плохо и соответствующим образом выстраивать государственную стратегию всего, что связано с войной и обороной. Что война будет продолжаться, что нас не возьмут в НАТО, что потенциально Америка может прикрутить материально-техническую и финансовую помощь. Вот давайте создадим такую платформу и от нее станем прописывать протоколы дальнейших действий. Если будет иначе, мы порадуемся». «Давно стало понятно, что процессы мобилизации, которые не остановятся до конца войны, являются самым значительным фактором уменьшения донатов в фонды от физических лиц. Если мы друзья или семья, и кого-то из нас мобилизовали, мы прекращаем донатить на фонд, а начинаем донатить на подразделение, в которое пошел один из нас. Там всегда есть потребность в пикапе, в экофлоу, в мавике или еще в чем-то». «Вот наши две главные стратегии на 2025 год. Первая — углубленное сотрудничество с украинским бизнесом, который принимает решения не эмоционально, а хладнокровно. Второе — расширение работы нашего фонда на международных рынках донатов, если это можно так назвать. Презентовав в августе 2024 года Prytula Foundation USA с нон-профит статусом в Соединенных Штатах, за относительно короткий период мы аккумулировали там 3,4 миллиона долларов, что после трех лет войны является неплохим показателем для новеньких на тамошнем рынке. Сейчас команда нашего департамента международных партнерств вернулась из скандинавского турне, создана network — Финляндия, Норвегия, Швеция, Дания. Сейчас мы планируем там крауфандинговые компании и более углубленную работу с донорами. Должны работать, чтобы диверсифицировать направления поступления донатов, потому что запросов от военных меньше не становится. Даже если количество номенклатуры в запросе уменьшается, стоимость ее увеличивается». Теги: Владимир Путин Ядерное оружие Валерий Чалый Украина-США Дональд Трамп Война России против Украины Вадим Пристайко Диалоги о будущем Тимофей Милованов Сергей Притула Украина-Великобритания Волонтерство Тарас Чмут гарантии безопасности Мир впереди 2025 Читать далее
Тимофей Милованов:
Тарас Чмут:
Вадим Пристайко:
Валерий Чалый:
Сергей Притула:
