Политтехнолог Сергей Гайдай в интервью Radio NV — о приостановлении предоставления консульских услуг гражданам призывного возраста за рубежом и последствиях этого решения, а также о том, как можно улучшить мобилизацию в Украине. https://www.youtube.com/watch?v=Q3mfp80NZ8s&t=972s — Есть определенная закрытая статистика: ограничения для мужчин призывного возраста поддерживает 60% украинских граждан. Как мы должны относиться к этому вопросу? И какой имидж мы сейчас будем иметь в связи с вот такой волной обсуждений не только в Украине, но и в мире и в Европе? Видео дня — Я как политтехнолог, который уже 30 лет пользуется социологией, вообще не понимаю понятия «закрытая», «штабная». Если у нас есть мнение населения, оно не должно быть закрытым. Это делается открыто. Более того, это делается через [общедоступные] инструменты. Например, хотя нам власть говорит, что технически невозможно провести выборы во время войны, но технически это возможно. Потому что до сих пор действует, например официальное интернет-представительство президента при Офисе президента. И есть те петиции, где каждый голос учитывается. И там можно собирать настоящие мнения, что думают украинцы относительно того или иного действия власти. Но даже не на это должна [быть направлена] наша международная политика. А это именно международная политика, потому что это касается обращения наших официальных органов к официальным органам других государств. Это должно быть международное право. А международное право говорит, что ни при каких условиях не могут прекращаться услуги гражданам страны, не может государство прекращать свои услуги. И это нарушение международных прав и законов, и различных актов, которые были приняты на международном уровне. Что это означает? Это означает, что любой гражданин Украины, не получив консульские услуги от своего государства, считается беженцем, и может подавать [документы на получение статуса] политически преследуемого. И страны, которые действуют по международным стандартам, должны теперь его защищать как политического беженца, права которого ущемляются в той стране, гражданство которой у него есть. Поэтому, идя по этому пути, мы подвергаемся очень плохой международной репутации. Причем другие страны, глядя на нас, будут «поддувать» факты. Сегодня идет война, идет война с агрессором, со страной, которая тоталитарная, в которой есть фашистский режим, который хочет нас уничтожить. Но простые граждане этих стран будут сравнивать. Есть ли в Украине выборы? Нет. Есть ли выборы у агрессора? Есть. Неважно, какие, он их формально провел. Даже аналитики говорят, что большинство населения поддерживают политику режима. Во-вторых, закрыты ли границы для мужчин в стране, которая на нас напала? Нет, не закрыты. Каждый может уехать, если хочет. Более того, большое количество россиян, которые не поддерживают политику Путина, выехали из страны. Другие, которые остались, де-факто поддерживают эту политику. Есть ли такое учреждение в Украине? Нет. То есть мужчины не могут уехать, несмотря на то, как они относятся к политике, действующей власти. Я уже не говорю о других вещах. Есть ли там принудительная мобилизация? Да, они провели акт принудительной мобилизации, нарвались на большие проблемы, даже имея абсолютно тоталитарную власть; и перешли к другому способу пополнения своей оккупационной армии. У них рекрутинг. Они выплачивают деньги, они зазывают к себе. И, действительно, у них есть ресурс людей, которые идут умирать, убивать нас. У нас такое впечатление, что власть не знает никаких других способов, как принудительную мобилизацию, причем, не создав для этого никаких условий. Есть ли справедливость в этой мобилизации? Нет. Давайте посмотрим, кто сегодня защищен от призыва на фронт. Это представители власти, это все работники госаппарата, силовых органов, прокуроры, судьи, таможенники — все те, кто много лет содержался государством за наш счет. Вячеслав Дубина, старший лейтенант ВСУ, которого мы поддерживали, который принимал участие в действиях, был ранен, создал петицию, что прежде всего надо сегодня пополнять советы ВСУ этими сотрудниками, которые в основном даже готовы. Например, все силовики давали присягу, имеют свое личное оружие, прошли необходимые обучения, как обращаться с оружием. Нет, они под броней. Но мы будем видеть, где государство ищет тех, кого надо мобилизовать, — за границей, на улицах, в селах. Тех, кто сегодня не защищен. Есть ли это справедливость? Нет. Я как человек, имеющий подготовку социального психолога, могу так сказать. Наша власть, к сожалению, не изучает историю. Я хочу напомнить, как развалилась самая большая территориальная империя во время Первой мировой войны. Это Российская империя и монархия. В 1913 году она росла. Нам приводили пример, что это были лучшие показатели экономического роста и уровня жизни в империи. Происходила первая индустриализация. В 14-м году началась война и Россия вступила в эту войну на стороне Антанты. Был большой патриотический подъем. Но в 1917 году было поражение. Тогда большое количество людей, недовольных монархией, с оружием в руках, оказались где? Внутри страны. Что произошло? К сожалению, то, что не должно произойти с Украиной, потому что это для нас смерть, как для государства. Но наша власть, не понимая всего этого, показывая максимальную неосведомленность в истории, в законах, в умении управлять государством, в умении поощрять население и создавать мотивацию, действует, как действует. Я боюсь их действий. Мне не хочется, чтобы мы так завершили. Не потому, что мы не победили врага. А мы можем победить. Есть пути, как победить. — Я не согласна с вами, даже абсолютно. Вы сравниваете нас с Российской Федерацией Во-первых, это она на нас напала. У нас полномасштабная война и мы должны защищаться. — Я не сравниваю с путинским режимом. Но если мы не учитываем [уроки истории] и строим иллюзии, где враг сильнее нас, не понимая это, мы идем по очень плохому пути. И в информационном плане также. Нам надо делать рекрутинг. И [определенные] действия давно обществом предложены. Первое — сокращение государственного аппарата и высвобождение всех, кто должен первыми идти туда, на фронт. И это будет справедливость. Во-вторых, поощрение людей не через принуждение, а через рекрутинг. Некоторые наши подразделения (Третья штурмовая и я еще много других видел) сейчас занимаются рекрутингом. Они обещают человеку, который добровольно придет, много вещей — социальную защиту, подготовку, работу по специальности и все остальное. Государство наше так не делает. Оно огромных ребят, которые должны быть на фронте, послало в ТЦК, и они по улицам будут отлавливать граждан; и предоставили такой закон, который это позволяет. Там будут конфликты, мы это будем видеть. Население вооружено, разъяренное. Население понимает, как много власть не сделала. И это плохой путь, я бы не хотел, чтобы мы шли таким путем. Вы не хотите сравнения с РФ? Я тоже не хочу. Давайте о древности. Римская империя стала империей, когда от так называемой повинности или насильственной мобилизации (а они проходили это) перешли к рекрутингу и сделали профессиональную армию. Были так называемые исторические легионы, которые завоевывали [территории]. Я еще раз говорю: наша власть не знает, не [имеет] опыта, не понимает и действует очень-очень опасно, нарушая и международные законы, и человеческие законы логики. — Может быть это все связано с тем, что у нас просто нет времени? Возможно это просто способ попробовать разными путями позвать мужчин служить? Женщины добровольно тоже идут служить. — Я общаюсь с военными и именно с командирами нижнего звена, которые конкретно руководят подразделениями на линии соприкосновения. Они говорят: «Пусть тот, кто придумал этот закон, соберет батальон уклонистов, которые не хотят служить, сам возглавит и пойдет на фронт. Он получит то, что у него не будет боеспособного подразделения. Люди разбегутся, дезертируют и сдадутся в плен. Или застрелят его в спину, извините за это». Они [во власти] этого не понимают. Командиры говорят: «Мы не хотим здесь людей, которые не мотивированы. Они балласт для армии. Они ничего не решают и боеспособность нашу не поднимут». Этот способ мобилизации людей неэффективен. Он нашу боеспособность не повысит. А нам именно это нужно сейчас. — А насколько путь рекрутинга может быть долгим? Возможно, здесь еще вопрос во времени, что нам надо уже здесь и немедленно? — Путь отлавливания людей за границей — это точно долгий путь. Мы получим большое количество граждан, которые будут отказываться от гражданства Украины. А могли бы оставаться, работать и донатить, скажем так. Я уже не говорю о таком явлении, о котором, видимо, власть не знает. Вы знаете, какое количество мальчиков до 17 лет сегодня спешат покинуть страну? Хотя не хотят, потому что здесь их дом, они связывают свою жизнь с Украиной. Потому что понимают: если они не уедут, когда им исполнится 18 [лет], их уже больше никто не выпустит А они бы хотели ездить, учиться, возвращаться и связывать свою судьбу с Украиной. У нас все эти действия провоцируют огромную юношескую иммиграцию, миграцию молодёжи и нелегальную иммиграцию, когда просто бегут за границу, там становятся политическими беженцами, которые считают, что наше государство не обеспечило им безопасность жизни. Именно такими действиями [власти]. У нас нет времени так экспериментировать. Как быстро рекрутинг [подействует]? Я скажу так: если давать подъёмные, семья получает 20 тысяч долларов, которые кладутся на счёт… Есть ли деньги у государства? Активисты давно просканировали весь бюджет. У нас сегодня есть неоправданные расходы куда угодно, на любое благоустройство, например, на рекламное освещение деятельности местных органов власти, на содержание госаппарата. Все это надо убирать. И это должно пойти на рекрутинг. Обещать людям социальную защиту. Обещать нормальные условия оплаты их труда. Подготовка — самое главное. Армия должна обещать все, что необходимо, чтобы защитить их жизнь. Построение линий фортификации, которых нет. Максимальное оснащение всем необходимым. Чтобы у тебя было вооружение, которое поражает врага. Все это должно обеспечиваться. Все это надо уже давно было сделать. И тут не вопрос, что «давайте быстренько мы отловим, отправим их на фронт». И что? Они просто погибнут. Вопрос: а что эти два с половиной года делала власть? Когда у нас было больше, чем полмиллиона добровольцев, которые ушли на фронт. Куда они делись? Власть не обеспечила всего необходимого и мотивация исчезла. Поэтому здесь не вопрос времени. Здесь вопрос полной некомпетентности нашей власти относительно того, как надо нам пополнять армию, что надо делать для повышения нашей боеспособности — на фронте, в армии, в тылу. Знаете, я же не против мобилизации. Знаете, какая настоящая мобилизация? Настоящая мобилизация — это когда мы мобилизуем власть, сокращаем госаппарат, делаем реформу в армии, мобилизуем госбюджет, который немобилизован. Там расходы на мирную жизнь значительно больше, чем расходы на вооружение и на войну. Мобилизуем экономику. Убираем всяких господ Гетманцевых (глава финансового комитета Рады — Ред.), всякое давление-ущемление силовиков. Силовики должны не шманать офисы наших предпринимателей, как они это делали, а должны идти на фронт. А предприниматели должны получать госзаказы на вооружение, на дроны и на все остальное. И передавать власть (даже сейчас) местному самоуправлению. Много полномочий надо передать по обеспечению жизни, потому что община может с этим справляться значительно эффективнее, чем центральная власть. Теги: Мобилизация Принудительная мобилизация Мобилизация в украине Радио NV Интервью NV Политтехнологии Сергей Гайдай Петиции Война России против Украины Рекрутинг консульский услуга за границей уклонисты Вооруженные Силы Украины (ВСУ) Читать далее
