9 мая издание Украинская правда заявило о систематическом давлении со стороны Офиса президента. «Каждая такая попытка только укрепляет нашу мотивацию разоблачать коррупцию и неэффективное управление в высших эшелонах власти», — говорится в сообщении. Какие причины такого заявления и как это исправить, в интервью Radio NV рассказала Севгиль Мусаева, главный редактор Украинской правды. https://www.youtube.com/watch?v=kf1RcabIxWM — Я понимаю: когда редакция делает такие заявления — это крайний шаг. Это означает, что ситуация действительно экстраординарная. И я понимаю, что речь идет не о каком-то, возможно, конкретном эпизоде, а об определенной цепочке событий, которая заставила вас выступить с таким заявлением. Что стало последней каплей, после которой вы приняли решение о том, что выносите эту информацию в публичное пространство? Видео дня — Честно говоря, только то, что это длится уже очень долго. Я бы, наверное, сказала, что с конца прошлого года мы начали сталкиваться с этой ситуацией. Были единичные случаи до этого, конечно, потому что никогда не была коммуникация, сотрудничество с Офисом президента (как и с любой властью) легкой для нас, для Украинской правды. Но в последнее время это приобрело некие объемы. Мы чувствуем и слышим уже столько конкретных кейсов, конкретных примеров [давления], что решили это вынести, прежде всего, на суд нашей аудитории, дабы прояснить эту ситуацию. Мне кажется, медиа должны информировать свою аудиторию о такой ситуации. Да, мы долгое время не хотели это выносить [в публичное пространство], привлекать к этому внимание. Это, возможно, стало ошибкой. Я тоже это допускаю. Возможно, надо было это сделать раньше. Но, как говорится, накопилось, и нам показалось, что только выход в публичную плоскость может защитить нашу редакцию от ухудшения этой ситуации еще больше. — А какие были конкретные признаки давления и попыток как-то влиять на журналистов со стороны Офиса президента и, возможно, со стороны конкретных каких-то должностных лиц? — Мы отметили в своем заявлении, что первое — это запрет общения спикеров с Украинской правдой, запрет их участия в мероприятиях Украинской правды. Мы с этим сталкиваемся уже довольно давно. Сейчас очень много людей, которые работают, в частности, во власти, нам откровенно говорят, что они не будут давать интервью Украинской правде, потому что это вызовет негативную реакцию в Офисе президента, например. По мероприятиям аналогично: пригласить сейчас спикера от власти на мероприятие Украинской правды почти невозможно. И здесь дело даже не в конкретных спикерах, а в целом в существовании запрета как такового. Потому что чиновники являются распорядителями эксклюзивной информации, и от этой информации зависит безопасность и жизнь украинцев. Придерживать такую информацию — это прежде всего безответственно, потому что означает лишать украинцев возможности вообще понимать происходящую реальность и принимать решения. Да, речь идет об официальных, публичных источниках, которые должны комментировать действия власти в пределах полномочий. И так же [относительно] присутствия спикеров. Мы прежде всего заинтересованы в том, чтобы был диалог по общественно важным вопросам. И если представители власти не приходят на этот диалог, это означает, что они в этом не заинтересованы. И это, конечно же, влияет на нашу работу. Мы считаем, что это препятствование нашей деятельности. Также мы отметили от редакции в заявлении, что есть определенное давление на рекламодателей. То есть рекламодатели нам начали говорить, что «сотрудничество с Украинской правдой нежелательно, поэтому мы не будем у вас размещать рекламу». Последний раз с такой ситуацией Украинская правда сталкивалась во времена [бывшего президента] Леонида Кучмы. Поэтому все эти факты, плюс последние обвинения в адрес [журналиста] Романа Кравца на пресс-конференции [президента Владимира Зеленского 27 августа], которые прозвучали то ли [по поводу] «темников», то ли методичек… И после этого ситуация еще больше ухудшилась с приглашением спикеров, с коммуникацией — публичной и непубличной. Мы решили, что дальше это будет неправильно скрывать от нашей аудитории и от людей. — Власти часто говорят о том, что не хватает времени посещать разные площадки. Есть единственный источник информации — Единый марафон — и туда они ходят. Как вы относитесь к такой позиции? — Мне кажется, должен быть, в частности, равный доступ к различным медиа представителей власти. И при всем уважении к работе коллег из Марафона у нас есть много других вопросов, которые не освещаются на Марафоне. Это абсолютно неправильно. У медиа разная аудитория, не все люди смотрят Марафон. Мы, в частности, видим, что рейтинг Марафона стабильно падает уже много месяцев подряд. Поэтому, мне кажется, это отмазка, которая не работает. Мы не хотим, чтобы Офис президента делал какие-то заявления. Мы просто хотим, чтобы это давление, это поведение прекратилось. То есть дайте нам нормально работать, дайте работать нормально другим коллегам. Потому что после нашего заявления также другие издания заявили о похожей ситуации. Например, Зеркало недели написало, что они тоже не могут общаться никоим образом с представителями власти. Это должно прекратиться, это абсолютно недопустимо. — Что вас раздражало в диалоге, который видела вся страна в ходе пресс-конференции президента Зеленского с журналистом Украинской правды Кравцом? — Меня лично, если честно, это обвинение в «темниках». Потому что Украинская правда была тем изданием, публиковавшим в своё время статьи о «темниках», которые существовали на украинском телевидении, в украинских медиа ещё во времена [второго президента Украины Леонида] Кучмы. Мы очень много освещали тему свободы слова, давления на журналистов во время президентства Кучмы, во время президентства [Виктора] Януковича. В том числе с аналогичными проблемами сталкивались и во времена [президентства] Петра Порошенко. Проблемы были всегда. Но обвинять редакцию в «темниках» — это абсолютно нонсенс, если честно. И еще, наверное, добавлю, что, в частности, Украинская правда первой написала о «темниках», которые существовали и внедрялись в Укринформе в начале этого года. — Вот вас «темниками» и ударили после этого, я так понимаю. — Да-да. — Вы не рассылаете журналистам «темники», что надо сообщать, темы какие-то расписывать? — Если наше заявление можно рассматривать как «темник» здорового человека и здорового журналиста, то, наверное, — да, можем сказать, что распространяем «темники» среди журналистов. Я считаю, здесь очень важна и солидарность, и важно, чтобы журналисты показали свою силу. Потому что действительно независимая журналистика в Украине существует, она есть, она влияет на судьбу этой страны. — А вы считаете, что подобным демаршем можно заставить чиновников и чиновников общаться с изданием, если они вас поставили в бан или объявили какой-то игнор? — Я надеюсь на то, что это заставит их задуматься над тем, что это поведение точно неправильное. Я понимаю, наверняка шансов немного, но мне кажется, диалог нужен и, скажем так, чтобы они объяснили, почему так происходило. Верю ли я, что он произойдет? У меня есть определенные сомнения. Но снова повторюсь, ситуация только ухудшалась, поэтому мы должны были выйти и объяснить это нашей аудитории. — Мы с вами вспомнили темники. Они существовали во времена Леонида Кучмы. Кстати, с ним активно боролась Украинская правда. Это действительно так было? — Да. — Очень яркий журналист Сергей Лещенко, работавший в Украинской правде (я восхищался его расследованиями), сейчас является советником руководителя Офиса президента Андрея Ермака. Я же не ошибаюсь? — Да. Насколько я помню, да. Но мы давно с ним не общались. — Это то, что я хотел спросить: была ли какая-то коммуникация, дабы понять, что же происходит? — Нет. Если честно, мы очень давно с ним не общались, где-то с лета 2022 года. — Возможно, сейчас произойдет хоть какая-то коммуникация? — Не знаю. — Сложные отношения, я так понимаю. А как влияют люди из Офиса президента на рекламодателей? Это уже экономическая сторона. Но понятно, что реклама — это самый главный источник существования медиа во всем мире, так работает индустрия. Как пытаются влиять на ваших рекламодателей? — Просят не поддерживать мероприятия Украинской правды, просят не размещать рекламу. Я не хочу приводить конкретные примеры, потому что понятно, что об этом люди нас предупредили, добровольно об этом сказали, но им это может принести дополнительные проблемы, поэтому об этом пока не говорим. — И это действительно очень печально, потому что и без того экономическая ситуация в стране затруднительная. В целом независимым медиа крайне сложно выживать в такой ситуации. Если есть какие-то рекламодатели, то силовым методом влиять на них, — мне кажется, это запрещенный прием. Какие ваши дальнейшие действия? Что вы намерены сделать с тем, чтобы улучшить ситуацию, в том числе понимая, что это влияет на работу редакции? — Мы проинформировали об этом доноров, международных партнеров. Очень многие из них уже вышли с заявлениями в нашу поддержку и по защите независимой журналистики в стране. Надеюсь, это приведет к определенным результатам. — Какая в целом у нас ситуация с информационным пространством? Насколько качественно медиа информируют граждан страны о том, что происходит, в частности на линии фронта. Как вы оцениваете в целом ситуацию? — Как раз ограниченный доступ влияет на информирование и в целом на информационную картинку происходящего. Не секрет, и об этом вам скажут все украинские и иностранные журналисты, что работать на фронте стало гораздо труднее. То есть военным фактически иногда запрещают говорить с некоторыми изданиями. Конечно, эти запреты влияют на публичный дискурс и на то, что не обсуждается очень много важных вопросов. А это приводит к тому, что общество не узнает важных вещей. И это делается через Telegram-каналы, которые создают иллюзию информационной свободы, что якобы «ограничений никаких нет». Но важные вопросы у нас порой нет возможности задать людям из власти. Это вопрос подотчетности. Все чиновники подотчетны украинскому обществу. И журналисты являются тем звеном, которое может действительно задавать вопросы, поднимать важные темы. И когда вам ограничивают доступ, когда вы не можете задать важные вопросы любому министру, это влияет и на результативность власти, и на изменение каких-либо вещей — на все. — А вы чувствуете какие-то реакции на ваши острые публикации, на расследования, в частности антикоррупционные, на очень чувствительные темы, которые зачастую не в фокусе внимания, но вы понимаете, что они очень важны? — Разумеется, чувствуем. Конечно, видим разную реакцию. Это может быть и попытка каких-то антикризисных коммуникаций со стороны фигурантов этих расследований, это могут быть дискредитирующие истории. И с этим сталкиваются все журналисты — мы можем здесь вспомнить кейсы Юрия Николова, Дениса Бигуса. То есть проблема, которую озвучила Украинская правда, не новая. Журналисты с начала года сталкиваются с определенными трудностями (давайте назовем это так) в своей работе и с давлением. — Как вы считаете, что нужно сделать для того, чтобы улучшить ситуацию в информационном пространстве? — Я надеюсь, может состояться какая-либо, возможно, встреча. У нас есть новоназначенный, например, министр культуры и информационной политики [Николай Точицкий]. Его назначили еще в сентябре, в первых числах. Пока что он, насколько мне известно, не инициировал встречу с медийщиками. Интересно, почему? Важных вопросов очень много у медийщиков, этой дискуссии пока не состоялось. Я считаю, что очень помогла украинским журналистам встреча с послами G7, проходившая в январе этого года. Возможно, стоит G7 также инициировать эту встречу для понимания проблематики и проблем, с которыми сталкиваемся не только мы. Опять же, я хочу это подчеркнуть: уверена, что и вы, коллеги наши из Radio NV, так же понимаете, о чем идет речь. — То есть интервью с новоназначенным министром культуры. — Не интервью, а встреча. На мой взгляд, ему необходимо провести встречу с медийщиками, чтобы понять, в чем [заключается] ситуация. Сегодня у нас 9 октября. Пока же он такую встречу не инициировал. Теги: СМИ Интервью NV Украинская правда Севгиль Мусаева Война России против Украины Владимир Зеленский Радио NV Офис президента Украины Читать далее
